1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 6 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | Эпилог

<< Назад

ГЛАВА 8

 Вперед >>
При виде него Корделия порывисто вздохнула, выпустив вместе с воздухом весь сковывавший ее ужас.
– Господи, у меня из-за тебя чуть сердце не разорвалось, – выдавила она. – Заходи и закрой за собой дверь.
Его губы прошептали ее имя, и он вступил в каюту; паника, отражавшаяся на его лице, почти равнялась ее собственной. Тут Корделия увидела, что за ним следует другой офицер, темноволосый лейтенант с невинной мальчишеской физиономией. Потому она не бросилась к Форкосигану и не разревелась у него на плече, как ей страстно хотелось, а лишь осторожно произнесла:
– Здесь произошел несчастный случай.
– Закройте дверь, Иллиан, – бросил Форкосиган лейтенанту. К тому моменту, когда молодой человек вошел следом за ним, он уже успел овладеть собой. – И тщательно осмотрите здесь все. Вы будете свидетелем.
Сжав побелевшие губы, Форкосиган медленно обошел комнату. Он внимательно разглядывал все детали, указывая на некоторые из них своему спутнику. В ответ на первый жест, сделанный стволом плазмотрона, лейтенант что-то невнятно промычал. Форкосиган остановился перед распростертым на полу телом, взглянул на зажатое в своей руке оружие, словно впервые его заметил, и убрал в кобуру.
– Опять начитался маркиза де Сада? – со вздохом обратился он к трупу, переворачивая его носком ботинка. Из разрезанной глотки вытекло еще немного крови. – Недоучкой быть опасно. – Он поднял взгляд на Корделию. – Кого из вас мне следует поздравить?
Она облизнула губы.
– Не знаю точно. Какую реакцию вызовет этот инцидент?
Лейтенант тем временем осматривал шкафы Форратьера, предусмотрительно обернув руку носовым платком. Судя по выражению его лица, он только что выяснил, что его разностороннее образование было отнюдь не таким полным, как он предполагал. Он довольно долго разглядывал содержимое ящика, который Корделия так поспешно захлопнула.
– Император, например, будет просто в восторге, – ответил Форкосиган. – но исключительно в душе.
– По правде говоря, в тот момент я была привязана. Сержант Ботари... э-э, взял эту почетную обязанность на себя.
Форкосиган взглянул на Ботари, все еще сидевшего на полу, и задумчиво хмыкнул. Затем снова окинул взором каюту.
– Чем-то мне все это напоминает ту памятную сцену, свидетелями которой мы стали, ворвавшись в технический отсек. Чувствуется твой личный почерк. У моей бабушки была на этот счет пословица... Что-то об опоздании, и еще там упоминался доллар...
– На день опоздал, и доллара не хватило? – невольно вырвалось у Корделии.
– Да, именно так. – Его губы изогнулись в иронической усмешке. – Очень бетанское замечание, и я начинаю понимать, почему. – Внешне он сохранял невозмутимость, но жадно всматривавшиеся в нее глаза были исполнены тайной муки. – Я... не опоздал?
– Вовсе нет, – заверила она его. – Вы, хм, как раз очень вовремя. Я была в панике, не зная, что делать дальше.
Форкосиган стоял спиной к Иллиану, и потому позволил себе на миг насмешливо сощуриться.
– Оказывается, я спасаю от тебя свой флот, – пробормотал он сквозь зубы. – Это не совсем то, ради чего я спешил сюда, но я рад спасти хоть что-то. Как только закончите, Иллиан, – снова заговорил он в полный голос, – я предлагаю пройти ко мне в каюту для обсуждения дальнейших действий.
Форкосиган опустился на колени рядом с Ботари, внимательно в него всматриваясь.
– Этот чертов подонок опять загубил его, – процедил он. – А ведь у нас на корабле он почти пришел в норму. Сержант Ботари, – заговорил он более мягко, – вы не могли бы пройти со мной?
Ботари пробормотал что-то невразумительное себе в колени.
– Иди сюда, Корделия, – позвал ее Форкосиган. Впервые она услышала свое имя из его уст. – Попробуй-ка поднять его на ноги. Мне, наверное, его лучше сейчас не трогать.
Она присела на корточки, чтобы попасть в поле зрения сержанта.
– Ботари. Ботари, посмотри на меня. Ты должен встать и немножко пройтись. – Взяв его окровавленную руку, она попыталась придумать какой-нибудь разумный, или, скорее, безумный довод, который мог бы убедить его. Она попробовала улыбнуться. – Посмотри. Видишь? Ты омыт кровью. Кровь смывает грехи, верно? Теперь все будет хорошо... Плохого человека больше нет, и скоро злые голоса тоже исчезнут. Так что пойдем со мной – я отведу тебя туда, где ты сможешь отдохнуть.
Пока она говорила, его взгляд постепенно фокусировался на ней, а под конец кивнул и поднялся на ноги. Все еще держа его за руку, Корделия направилась к выходу следом за Форкосиганом; Иллиан замыкал шествие. Оставалось лишь надеяться, что ее успокаивающее присутствие будет некоторое время сдерживать Ботари; от любого сигнала тревоги он может взорваться, как бомба.
Она чрезвычайно изумилась, обнаружив, что каюта Форкосигана находится всего через одну дверь напротив.
– Так ты – капитан этого корабля? – спросила она. Судя по нашивкам, которые она рассмотрела только сейчас, он был теперь в звании коммодора. – Где же ты был все это время?
– Нет, я прикомандирован к штабу. Мой курьерский корабль вернулся с фронта всего несколько часов назад, и я сразу же отправился на совещание с адмиралом Форхаласом и принцем. Оно только что закончилось. Как только охранник сообщил мне о новой пленной Форратьера, я сразу помчался сюда. Ты... Даже в самом отвратительном кошмаре мне не снилось, что это можешь быть ты.
В сравнении с кровавой бойней, оставленной ими по другую сторону коридора, каюта Форкосигана казалась безмятежной, словно монашеская келья. Все в соответствии с уставом, таким и должно быть жилище военного. Форкосиган запер дверь. Он устало потер лицо и вздохнул, а затем снова пристально вгляделся в ее лицо.
– Ты точно в порядке?
– Просто ошарашена. Я знала, что рискую, отправляясь на задание, но не ожидала ничего похожего на этого человека. Клинический случай. Не понимаю, как ты мог служить ему.
Его лицо сделалось непроницаемым.
– Я служу императору.
Тут она вспомнила о присутствии Иллиана, молчаливо стоявшего в сторонке и внимательно наблюдавшего за ними. Что ей сказать, если Форкосиган спросит ее о караване? Его вопрос для нее опаснее пытки. Последние несколько месяцев она думала, что разлука с временем заглушит ее сердечный голод, но теперь, видя его воочию, во плоти, она поняла, насколько истосковалась. Хотя неясно, что испытывает он сам. Сейчас он выглядит усталым, неуверенным и напряженным. Все не так, не так...
– Ах, позвольте представить вам лейтенанта Саймона Иллиана из личной охраны императора. Он мой шпион. Лейтенант Иллиан – командор Нейсмит.
– Теперь уже капитан Нейсмит, – машинально поправила она. Лейтенант пожал ей руку с простодушной безмятежностью, совершенно не вязавшейся с той дикой сценой, которую они только что оставили в апартаментах Форратьера. Он вел себя будто на посольском приеме. Ее рукопожатие оставило на его ладони следы крови.
– Так за кем же вы шпионите?
– Я предпочитаю термин «наблюдение», – ответил он.
– Бюрократическое словоблудие, – отмахнулся Форкосиган и пояснил: – Лейтенант шпионит за мной. Он представляет компромисс между императором, министерством политвоспитания и мною.
– Император, – сдержанно поправил Иллиан, – использовал выражение «прекращение огня».
– Верно. Лейтенанту Иллиану вживлен биочип эйдетической памяти. Его можно считать ходячим записывающим устройством, которое император может прослушать, когда пожелает.
Корделия украдкой глянула на Иллиана.
– Как жаль, что нам не удалось встретиться при более благоприятных обстоятельствах, – осторожно проговорила она, обращаясь к Форкосигану.
– Здесь не бывает благоприятных обстоятельств.
Лейтенант Иллиан прочистил горло, бросил взгляд на Ботари, который стоял лицом к стене, сплетая и расплетая пальцы.
– Что теперь, сэр?
– Хм. Вряд ли нам удастся фальсифицировать эту историю, учитывая, сколько вещественных доказательств осталось в той комнате. Не говоря уже о том, сколько свидетелей видели, кто и когда туда входил. Лично я предпочел бы, чтобы Ботари там вообще не было. Тот факт, что он явно невменяем, не будет иметь для принца никакого значения. – Он встал, лихорадочно размышляя. – Вы вполне могли улизнуть из той каюты еще до того, как туда заявились мы с Иллианом. Не знаю, долго ли нам удастся прятать здесь Ботари... Может, я сумею достать транквилизаторы. – Его взгляд упал на Иллиана. – Как насчет императорского агента в лазарете?
Иллиан воспринял эту идею без энтузиазма.
– Можно что-нибудь устроить... – уклончиво ответил он.
– Отлично. – Он обернулся к Корделии. – Ты останешься здесь, будешь присматривать за Ботари. Нам с Иллианом нужно идти, иначе пройдет слишком много времени между окончанием совещания и моментом, когда мы подняли тревогу. Охрана принца тщательно обследует ту комнату и наверняка отследит все наши передвижения.
– Форратьер и принц принадлежали к одной партии? – спросила она, пытаясь нащупать твердую почву в зыбкой трясине барраярской политики. Форкосиган горько усмехнулся.
– Они были просто хорошими друзьями.
И он ушел, оставив ее в полном смятении наедине с Ботари.
Она усадила Ботари в кресло, но ему не сиделось – он беспокойно ерзал, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Сама она уселась по-турецки на кровать, пытаясь излучать атмосферу спокойствия и жизнерадостности. Не так-то это просто, когда сердце переполняет паника, жаждущая прорваться наружу.
Ботари поднялся на ноги и принялся слоняться по комнате, разговаривая сам с собой. Нет, не с самим собой, сообразила Корделия. И уж точно не с ней. В бессвязном потоке слов она не улавливала ни капли смысла. Время, загустевшее от липкого страха, тянулось невыносимо медленно.
Когда щелкнула открывающаяся дверь, они оба подскочили – но это был всего лишь Иллиан. Ботари тут же занял боевую стойку.
– Слуги зверя – это руки зверя, – изрек он. – Он кормит их кровью женщины. Дурные слуги.
Иллиан нервно глянул на него и вложил Корделии в ладонь несколько ампул:
– Вот. Дайте это ему. Одной достаточно, чтобы свалить атакующего слона. Извините, не могу задерживаться. – И он выскользнул за дверь.
– Трус несчастный, – проворчала она ему вслед. Но он, скорее всего, прав. У нее гораздо больше шансов подобраться к сержанту с инъектором. Возбужденность Ботари уже приближалась к взрывоопасному уровню.
Корделия отложила в сторонку все ампулы, кроме одной, и приблизилась к сержанту с лучезарной улыбкой. Правда, эффект слегка портили расширенные от ужаса глаза. А глаза Ботари превратились в мерцающие щелочки.
– Коммодор Форкосиган хочет, чтобы вы отдохнули. Он прислал лекарство, которое поможет вам. – Ботари настороженно попятился, и она остановилась, боясь загнать его в угол. – Видишь? Это просто успокаивающее.
– Звериные лекарства опьяняют демонов. Они поют и завывают. Плохие лекарства.
– Нет, нет. Это хорошее лекарство. Оно заставит демонов уснуть, – пообещала она. Нужно было действовать на свой страх и риск – это было равносильно хождению по канату в полной темноте.
Она попробовала иной подход.
– Смирно, солдат, – рявкнула она. – Строевой смотр.
Это был неверный шаг. Когда она попыталась приложить впрыскиватель к его руке, сержант едва не выбил у нее ампулу; его пальцы сомкнулись на ее запястье, точно раскаленный стальной браслет. Корделия зашипела от боли, но все же сумела извернуться и прижать конец ампулы к внутренней стороне его запястья. Едва успела – через мгновение он приподнял ее в воздух и отшвырнул на другой конец комнаты.
Корделия грохнулась на пол, проехалась по шероховатому полу – как ей показалось, со страшным шумом, – и со всего размаху врезалась в дверь. Ботари кинулся за ней. «Успеет ли он убить меня, прежде чем подействует лекарство?» – лихорадочно подумала она и заставила себя обмякнуть, будто потеряв сознание. Ведь люди, находящиеся в беспамятстве, совершенно безобидны.
Видимо, Ботари так не считал – руки его тут же стиснули ее горло. Тяжелое колено придавило грудную клетку Корделии, и она явственно ощутила, как в этом районе у нее происходит что-то очень нехорошее. Она распахнула глаза – и увидела, как закатываются глаза сержанта. Его хватка ослабла, затем он вовсе разжал руки; скатился с нее, встал на четвереньки, озадаченно помотал головой – и рухнул на пол.
Корделия села, привалившись к стене спиной.
– Хочу домой, – пробормотала она. – Это не входит в мои служебные обязанности. – Слабая шутка ничуть не смягчила поднимающуюся волну истерики, так что Корделия решила прибегнуть к более древней и серьезной духовной практике, прошептав слова молитвы вслух. Вскоре к ней возвратилось самообладание.
Поднять Ботари на койку было выше ее сил. Приподняв его тяжелую голову, она подпихнула под нее подушку и расположила поудобнее его руки и ноги. Вот вернутся Форкосиган со своей тенью, пускай сами с ним и разбираются.
Наконец объявились Форкосиган с Иллианом – они вошли в каюту, поспешно закрыв за собой дверь и осторожно обойдя вокруг Ботари.
– Ну как? – спросила Корделия. – Как все прошло?
– С компьютерной точностью, как нуль-переход в преисподнюю, – ответил Форкосиган. Он повернул руку ладонью вверх, и от этого знакомого жеста у Корделии замерло сердце.
Она недоуменно воззрилась на него.
– От тебя, как от Ботари, вразумительного слова не добьешься. Как они восприняли убийство?
– Все прошло просто великолепно. Я под домашним арестом по подозрению в заговоре. Принц считает, что это я подговорил Ботари убить Форратьера, – объяснил он. – Один Бог знает, как мне это удалось.
– Хм... я знаю, что очень устала, – осторожно проговорила Корделия, – и плохо сейчас соображаю. Мне не показалось? Ты сказал «просто великолепно»?
– Коммодор Форкосиган, сэр, – вмешался Иллиан. – Не забывайте, что мне придется доложить об этом разговоре.
– О каком разговоре? – удивился Форкосиган. – Мы же здесь с вами одни, помните? От вас не требуется наблюдать за мной, когда я один – это всем известно. Они уже скоро начнут удивляться, отчего вы задержались здесь.
Лейтенант Иллиан неодобрительно нахмурился: такое иезуитство было ему не по душе.
– Намерения императора...
– Да? Ну-ка, объясните мне намерения императора! – глаза Форкосигана сверкали от ярости.
– Намерения императора, сообщенные им мне, состоят в том, чтобы не позволить вам скомпрометировать себя. Вы же знаете, что я не способен редактировать содержание своих докладов.
– То же самое вы говорили четыре недели назад. И видели, что из этого вышло.
Иллиан смутился. Форкосиган же продолжал тихим и ровным голосом:
– Все, чего хочет от меня император, будет исполнено. Он великий хореограф, и получит свой танец мечтателей в точности до последнего шага. – Форкосиган сжал руку в кулак, затем снова раскрыл ладонь. – Я отдал службе все, что имею, не оставив себе ничего – ни личной жизни, ни чести. Отдайте мне это. – Он указал на Корделию. – Вы дали мне слово. Вы хотите взять его назад?
– Кто-нибудь объяснит мне, о чем речь? – вклинилась Корделия.
– Совесть и чувство долга лейтенанта Иллиана вступили в небольшое противоречие, – проговорил Форкосиган, скрестив руки на груди и уставившись в стену. – Этот конфликт неразрешим, покуда не пересмотришь свои воззрения либо на то, либо на другое. И ему предстоит выбрать, которое из двух понятий подвергнется метаморфозе.
– Видите ли, несколько недель назад здесь, – Иллиан кивнул в сторону апартаментов Форратьера, – был еще один инцидент вроде этого, с пленной. Коммодор Форкосиган хотел... э-э... что-нибудь предпринять. Я отговорил его от этого. Потом... потом я согласился, что не стану вмешиваться, если подобная ситуация повторится.
– Форратьер убил ее? – спросила Корделия с нездоровым любопытством.
– Нет, – ответил Иллиан. Он угрюмо разглядывал свои ботинки.
– Да ладно вам, Иллиан, – устало проговорил Форкосиган. – Если их не обнаружат, вы подадите императору свой правдивый рапорт о происшедшем и предоставите ему самому отредактировать его. Если же их найдут... что ж, в этом случае правдивость ваших рапортов будет беспокоить вас меньше всего, уверяю вас.
– Черт! Капитан Негри был прав, – проворчал Иллиан.
– Он редко ошибается... а что он сказал на этот раз?
– Он сказал, что позволить личным суждениям слегка влиять на служебные обязанности – это все равно что слегка забеременеть: последствия очень скоро выйдут из-под твоего контроля.
Форкосиган расхохотался. – Капитан Негри весьма многоопытный человек. Но знаете, что я вам скажу? Иной раз и он сам выносит личные суждения.
– Но ведь служба безопасности проанализирует там все до последней молекулы. Методом исключения они все равно выйдут на нас. Как только кому-нибудь придет в голову усомниться в моей честности, все будет кончено.
– Рано или поздно так и произойдет, – согласился Форкосиган. – Сколько времени у нас в запасе, по вашим подсчетам?
– Они закончат обыск корабля уже через несколько часов.
– Стало быть, вам просто нужно направить их усилия в другое русло. Расширьте сферу поиска: разве за время между смертью Форратьера и установлением кордона службы безопасности от флагмана не отлетали какие-нибудь корабли?
– Да, их было два, но...
– Хорошо. Используйте ваше имперское влияние. Предложите любое содействие, какое вы, как доверенное лицо капитана Негри, можете предоставить. Почаще упоминайте имя Негри. Выдвигайте предположения. Советуйте. Сомневайтесь. Лучше не пытайтесь угрожать или давать взятки, это слишком прямолинейно – хотя возможно, что придется прибегнуть и к этому. Раскритикуйте их методы, устройте так, чтобы записи исчезли... словом, делайте все, чтобы замутить воду. Дайте мне сорок восемь часов, Иллиан. Это все, о чем я прошу.
– Все? – возмутился Иллиан.
– Ах, да. Постарайтесь устроить так, чтобы доступ в мою каюту имели только вы один – сами приносили еду и так далее. И попытайтесь пронести пару дополнительных порций.
Как только лейтенант удалился, Форкосиган позволил себе слегка расслабиться. Он повернулся к Корделии с грустной и смущенной улыбкой:
– Рад вас видеть, леди.
Она улыбнулась в ответ, небрежно отдав честь.
– Надеюсь, я не слишком сильно испортила вам жизнь. В смысле, тебе лично.
– Ничуть. На самом деле, твое вмешательство чрезвычайно все упростило.
– Восток это запад, верх это низ, а арест по подозрению в том, что ты перерезал глотку своему шефу, упрощает ситуацию. Похоже, я на Барраяре. Я так понимаю, ты не собираешься объяснять мне, что тут происходит?
– Нет. Но теперь я наконец понял, отчего в барраярской истории было столько сумасшедших. Они были не причиной, а следствием.
Он вздохнул и заговорил тихо, почти шепотом:
– Ох, Корделия. Ты даже не представляешь, как сильно я нуждался в том, чтобы рядом со мной был хоть один нормальный, чистый человек. Ты – словно вода в пустыне.
– А ты выглядишь... ты вроде похудел. – Он выглядел, подумала она, постаревшим лет на десять со времени их последней встречи. Всего полгода назад.
– Ох, Господи. – Он провел рукой по лицу. – О чем я думаю? Ты, должно быть, совсем вымоталась. Хочешь чего-нибудь? Тебе, наверное, надо выспаться.
– Не уверена, что смогу сейчас заснуть. А вот душ принять не помешало бы. Я не стала включать его в твое отсутствие – на случай, если работает слежение.
– Разумно. Что ж, валяй.
Корделия потерла рукой онемевшее бедро, где черная ткань брюк была липкой от крови.
– Э-э... у тебя не найдется для меня какой-нибудь одежды? Эта вся перепачкалась. И потом, это одежда Форратьера. От нее несет безумием.
– Точно. – Тут его лицо потемнело. – Это твоя кровь?
– Да, Форратьер играл в хирурга. Мне не больно. У меня там нет нервов.
– Хм. – Форкосиган слегка улыбнулся, потирая шрам на подбородке.
К вящему изумлению Корделии он извлек из ящика астроэкспедиционную форму, оставленную ею на борту «Генерала Форкрафта» – отстиранную, заштопанную, выглаженную и аккуратно сложенную.
– Ботинок я с собой не захватил, да и знаки отличия устарели, но, думаю, сойдет и так, – невозмутимо заметил Форкосиган, передавая ей сверток.
– Ты сохранил мою одежду?
– Как видишь.
– Боже правый. Но... почему?
Он с горечью сжал губы.
– Ну... это было единственное, что ты оставила. Если не считать катера, брошенного твоими людьми там, на планете – но из него вышел бы довольно неудобный сувенир.
Пытаясь скрыть внезапное смущение, Корделия провела рукой по бежевой ткани. Но прежде чем скрыться в ванной с одеждой и аптечкой, она вдруг выпалила:
– Я все еще храню дома барраярскую форму. Завернутой в бумагу, в ящике. – И подтвердила свои слова решительным кивком. Его глаза вспыхнули.
Когда она вышла из ванной, в каюте было полутемно и по-ночному тихо, свет горел лишь над столом, где сидел Форкосиган, изучавший за компьютером содержание какого-то диска. Корделия запрыгнула на кровать и снова уселась по-турецки, шевеля пальцами ног.
– Что это там у тебя?
– Домашняя работа. Это моя официальная обязанность при штабе Форратьера... покойного адмирала Форратьера. – Он улыбнулся собственной оговорке, сделавшись похожим на знаменитого тигра из лимерика, возвратившегося с прогулки с барышней в желудке. – Мне поручено составление оперативной документации на случай вынужденного отступления нашего флота. Как заметил император на собрании Совета, раз уж я так убежден в том, что эта кампания обернется катастрофой, то мне сам Бог велел заняться проработкой этого сценария. Пока что меня здесь считают чем-то вроде пятого колеса.
– Но ведь вашей стороне сопутствует успех? – удрученно спросила она.
– Мы превосходно распылили силы. Некоторые расценивают это как прогресс.
Он ввел какие-то новые данные и выключил компьютер.
Корделия решила направить беседу в более безопасное русло, далекое от текущего момента.
– Я так понимаю, тебя все-таки не обвинили в измене? – спросила она, вспоминая их последний разговор, состоявшийся давным-давно и очень далеко отсюда, над другим миром.
– А, там получилась вроде как ничья. После твоего побега я был отозван на Барраяр. Министр Гришнов – он возглавляет министерство политвоспитания, третий человек в государстве после императора и капитана Негри – едва слюной не изошел, до того был уверен, что наконец добрался до меня. Но мое обвинение против Раднова было неопровержимо.
– Прежде чем мы успели пустить друг другу кровь, вмешался император: он навязал нам компромисс, или, скорее, временное прекращение огня. Фактически, я так и не был оправдан – обвинения против меня застряли где-то в бюрократическом чистилище.
– Как императору это удалось?
– Мановением руки. Он дал Гришнову и партии «ястребов» все, о чем они только мечтали – вручил им эту эскобарскую авантюру на тарелочке. И даже больше – он отдал им принца. И всю славу. Гришнов и принц затеяли все это с определенной целью – каждый из них полагает, что после завоевания Эскобара именно он станет фактическим правителем Барраяра. Император даже заставил Форратьера проглотить мое повышение. Напомнил, что я буду подчинен непосредственно ему. Форратьер мигом согласился.
При воспоминании об этом Форкосиган стиснул зубы и непроизвольно сжал кулак.
– Вы с ним давно знакомы? – спросила она осторожно, вспоминая о бездонной пучине ненависти, чуть было не поглотившей ее. Он отвел глаза.
– Мы вместе учились и вместе служили лейтенантами – в те времена он увлекался лишь банальным подглядыванием. Насколько я понимаю, в последние годы он стал куда хуже – с тех пор, как связался с принцем Сергом и вообразил, будто ему все дозволено. И он, помилуй нас Бог, был почти прав. Ботари оказал огромную услугу человечеству.
«Ты знал его гораздо ближе, жизнь моя, – подумала Корделия. – Уж не он ли был той самой заразой воображения, от которой так трудно избавиться? Похоже, Ботари оказал услугу и некоторым конкретным людям...»
– Кстати, о Ботари – в следующий раз сам его успокаивай. Он просто взбесился, когда я приблизилась к нему с ампулой.
– Ах... да. Кажется, я знаю, почему. Это было в одном из докладов капитана Негри. Форратьер имел привычку пичкать своих, хм... актеров разнообразными снадобьями, когда хотел добиться более эффектного действа. Я почти уверен, что Ботари был одной из жертв подобных процедур.
– Мерзость какая. – Ее мутило, да еще и мышцы в больном боку свело судорогой. – Кто этот капитан Негри, о котором ты постоянно толкуешь?
– Негри? Он старается держаться в тени, но его могущество ни для кого не является секретом. Он возглавляет личную охрану императора. Шеф Иллиана. Его называют наперсником Эзара Форбарры. Если министерство Политвоспитания – правая рука императора, то Негри – левая, о которой правой знать не положено. Он следит за внутренней безопасностью на высочайшем уровне – главы министерств, графы, императорская фамилия... принц... – Форкосиган нахмурился неприятным воспоминаниям. – Я успел довольно близко узнать его за время подготовки к нынешней операции, этому кошмару для стратега. Он удивительный субъект. Мог бы получить любое звание, какое бы только захотел. Но внешнее для него ничего не значит. Его интересует лишь суть.
– Он хороший парень или плохой?
– Что за абсурдный вопрос!
– Я просто подумала, что он может оказаться властью за троном.
– Едва ли. Если Эзар Форбарра скажет ему «ты – лягушка», он начнет скакать и квакать. Нет. На Барраяре лишь один император, и он не позволяет никому манипулировать собой. Он все еще помнит, как ему досталась эта власть.
Корделия потянулась и поморщилась от боли в боку.
– Что с тобой? – встревожился Форкосиган.
– А, так. Ботари придавил меня коленом во время этой потасовки из-за успокоительного. Я была почти уверена, что кто-нибудь услышит этот шум. Перепугалась до смерти.
– Могу я посмотреть? – Его пальцы нежно скользнули по ее ребрам. Это только в ее воображении они оставили на коже радужный след.
– О-ой.
– Да уж. У тебя два ребра треснуло.
– Я так и думала. Хорошо, что не шея. – Она легла, и Форкосиган перевязал ей ребра бинтом, а потом присел на койку рядом с ней.
– А ты никогда не подумывал о том, чтобы бросить все и уехать куда-нибудь подальше? – спросила Корделия. – Туда, где эти проблемы никого не заботят – скажем, на Землю.
Он улыбнулся.
– Частенько. Иногда даже фантазировал о том, как эмигрирую на Колонию Бета и появляюсь у тебя на пороге. У тебя есть порог?
– Буквально – нет, но продолжай.
– Правда, я не знаю, чем я буду зарабатывать там себе на жизнь. Моя специальность – военная стратегия; я не инженер, не пилот, не навигатор, так что вряд ли смогу подыскать себе работу в вашем торговом флоте. Сомневаюсь, что меня возьмут в вашу армию. И уж совсем невероятна возможность избрания моей кандидатуры на какую-нибудь административную должность.
– То-то бы Душка Фредди удивился! – хмыкнула Корделия.
– Вот, значит, как ты называешь своего президента?
– Я не голосовала за него.
– Единственное занятие, какое я смог придумать, – это преподавание спортивных единоборств. Ты бы вышла замуж за тренера по дзюдо, милый капитан? Но нет, – вздохнул он. – Барраяр вошел в мою плоть и кровь. Я не смогу освободиться от него, как бы далеко я не сбежал. Бог свидетель, это бесславная война. Но уйти ради одного только покоя – значит расстаться с последней надеждой сохранить честь. Окончательное поражение, без единой крупицы будущей победы.
Корделия подумала о смертоносном грузе, который помогла доставить на Эскобар. В сравнении с немыслимым числом зависящих от него людских жизней их с Форкосиганом жизни весили легче перышка. Он принял отразившуюся на ее лице горечь за страх.
– Видеть твое лицо – это еще не значит очнуться от кошмара. – Он нежно взял ее за подбородок и мимолетно коснулся пальцем губ – прикосновение было легче поцелуя. – Скорее, все еще пребывая во сне, знать, что за пределами сна существует реальный мир. Когда-нибудь я присоединюсь к тебе в этом мире. Вот увидишь. Увидишь. – Он сжал ее руку и ободряюще улыбнулся.
Лежавший на полу Ботари пошевелился и застонал.
– Я позабочусь о нем, – успокоил ее Форкосиган. – Поспи, пока есть время.


Lois McMaster Bujold,«Shards of Honor», 1986
Перевод © Екатерины Грошевой